- Рисовать меня научила няня, - признался Георгий, - она очень хорошо владела карандашом и привила мне любовь к искусству. Потом умение владеть кистью очень пригодилось в школе. Мы жили в маленьком городке, и в моем классе было очень много хулиганов. Они держали в страхе всех школьников, некоторые ребята даже боялись заходить в туалет, чтобы не попасть им под руку. А я оказался как бы под их покровительством – учителя узнали, что я неплохо рисую, и поручили делать стенгазету, где я сатирически изображал отпетых хулиганов. Им это очень нравилось (своего рода слава!), поэтому меня и не трогали. Позднее, в армии, рисование тоже помогло: когда все маршировали на плацу, я оформлял «Комсомольский прожектор» и мог спокойно готовиться в Суриковский институт. Вот так я понял, что из творчества можно извлечь практическую выгоду…
- По образованию вы архитектор?
- Да, закончил архитектурный институт, но всегда хотел быть художником. На первом курсе преподаватель предложил мне подработку в журнале – проиллюстрировать повесть. Студенты всегда жили бедно, вот я согласился. И не прогадал: за свою первую работу я получил больше, чем стипендия за полгода. После этого я сделал второй вывод – рисованием можно жить.
- А третий?
- Нужно творить для души, работать только на заказ нельзя. Этот вывод я сделал в начале 1990-х годов. Время было голодное, а требовалось кормить семью – у меня как раз родился ребенок. Я взял несколько своих работ и пошел на вернисаж в Измайловский парк. Думал, продам что-нибудь, куплю молока, хлеба… Но картины неожиданно понравились одному французскому галерейщику, и он купил все, потом заказал новые полотна. Я стал работать на заказ - писал картины, а сам считал в уме деньги. И тут выяснилось, что коммерция и настоящее творчество несовместимы. У меня пропало вдохновение, картины стали получаться не такими, как хотелось бы. В общем, когда мое сотрудничество с этим галерейщиком кончилось, я даже обрадовался – мог наконец писать для себя. Теперь я четко разделяю заработок и творчество.

- Что труднее иллюстрировать – взрослые книги или детские?
- Мне кажется, никакой особой разности нет. И для взрослых, и для детей следует рисовать одинаково – одинаково хорошо, только тогда иллюстрации получатся интересными. К сожалению, беда наших книг – плохой дизайн. Тексты - отличные, рисунки – замечательные, но оформление такое, что брать в руки не хочется. А вот, к примеру, немецкие учебники по сантехнике сделаны так, что сами просятся на полку. В этом, наверное, влияние советской эпохи, когда книги были в страшном дефиците и люди расхватывали буквально всё, даже изданное на туалетной бумаге. К счастью, сейчас появляются красивые, яркие, красочные издания.
- Ваши рисунки иногда называют «странными» - мол, они слишком серьезные для детей…
- У нас почему-то считают малышей чуть ли не дураками. Раз маленький – значит, глупый, но это не так. Дети ничуть не глупее взрослых, просто у них меньше жизненного опыта. Нельзя для малышей рисовать дебильные картинки, нужны умные иллюстрации, чтобы они могли их рассматривать и думать. А тупые комиксы только оглупляют ребят.
- Ваша самая необычная работа?
- «Живым художником» на книжной ярмарке во Франкфурте. Меня посадили за стол, дали бумагу и сказали – рисуй. Я работал, а вокруг стояли немецкие бюргеры и смотрели на моих «уродцев». Иногда даже покупали... Это называлось «свобода творчества в Советском Союзе» - дело было в начале 1990-х годов.
- Вы работали и во взрослых журналах, например «Огоньке». Это весьма острое политическое издание, как там обстояли дела «со свободой карандаша и кисти»?
- Мне разрешали рисовать любого, кроме Путина, Медведева и главного редактора – Лошака. Обычно я изображал сам себя – за это точно не ругали. В конце концов я добился такой популярности, что меня стали узнавать на улице. Почти как кинозвезду…